Неточные совпадения
Никого не уважили бы они на ту пору, ниже самого
короля, но против своей церкви христианской не
посмели и уважили свое духовенство.
Король играл в мячик и долго не
замечал постороннего; потом увидел и скрылся.
Консервативные газеты
заметили беду и, чтоб смягчить безнравственность и бесчиние гарибальдиевского костюма, выдумали, что он носит мундир монтевидейского волонтера. Да ведь Гарибальди с тех пор был пожалован генералом —
королем, которому он пожаловал два королевства; отчего же он носит мундир монтевидейского волонтера?
Взял Петро половину королевского жалованья, но не мог вынесть того, что Иван получил такую честь от
короля, и затаил глубоко на душе
месть.
— О, дитя мое, я готов целовать ноги императора Александра, но зато
королю прусскому, но зато австрийскому императору, о, этим вечная ненависть и… наконец… ты ничего не смыслишь в политике!» — Он как бы вспомнил вдруг, с кем говорит, и замолк, но глаза его еще долго
метали искры.
Замечу здесь мимоходом, что вследствие мечтательности и долгой отвычки свобода казалась у нас в остроге как-то свободнее настоящей свободы, то есть той, которая есть в самом деле, в действительности. Арестанты преувеличивали понятие о действительной свободе, и это так естественно, так свойственно всякому арестанту. Какой-нибудь оборванный офицерский денщик считался у нас чуть не
королем, чуть не идеалом свободного человека сравнительно с арестантами, оттого что он ходил небритый, без кандалов и без конвоя.
Сдали в
короли. Я вышел
королем, сынишку — виноват, ваше преосвященство, сынишку тоже для сего диспута с собою посадил, — его в принцы вывел, а жену в мужики. Вот, говорю, твое место; а племянницу солдатом оставил, — а это,
мол, тебе и есть твоя настоящая должность.
Дверь Дуная заперев на ключ,
Королю дорогу заступая,
Бремена ты
мечешь выше туч,
Суд вершишь до самого Дуная.
На ту пору граф выехал также за нашу цепь; пули посыпались на него со всех сторон, но не помешали ему
заметить удальство неаполитанского
короля.
Бутон.
Король — самый воспитанный человек во Франции и не
заметил никакой свечки.
Не знаю, был ли доволен этим ответом
король, но лучше о дилетантизме ничего нельзя сказать, и Жерновик превосходно
заметил, что именно второй разряд беспрерывно играет; у дилетантов делается болезнь, помешательство от избытка любовной страсти.
— А то мы в театр тоже играем, —
заметила Надя, обращаясь к нему. — Вот видите это толстое дерево, около которого скамьей обведено: там, за деревом, будто бы кулисы и там актеры сидят, ну там
король, королева, принцесса, молодой человек — как кто захочет; каждый выходит, когда ему вздумается, и говорит, что на ум придет, ну что-нибудь и выходит.
И я давно уже
заметил это;
Но не хотел лишь беспокоить вас…
Повеса он большой, и пылкий малый,
С мечтательной и буйной головой.
Такие люди не служить родились,
Но всем другим приказывать.
Не то, что мы: которые должны
Склоняться ежедневно в прахе,
Чтоб чувствовать ничтожество свое.
Стараясь добрыми делами
Купить себе прощенье за грехи.
А что он сделал, должно ли мне знать?
Быть может, против церкви или
короля —
Так мне не худо знать…
Алеша взглянул на того, на которого указывал
король, и тут только
заметил, что между придворными стоял маленький человек, одетый весь в черное. На голове у него была особенного рода шапка малинового цвета, наверху с зубчиками, надетая немного набок, а на шее белый платок, очень накрахмаленный, отчего казался немного синеватым. Он умильно улыбался, глядя на Алешу, которому лицо его показалось знакомым, хотя не мог он вспомнить, где его видал.
— Какой у тебя даже бред странный! — говорила мать. —
Король — напился! Разве это бред девятилетней девочки? Разве
короли — напиваются? И кто, вообще, когда при тебе напивался? И что значит — напился? Вот что значит потихоньку читать фельетоны в «Курьере» про всякие пиры и вечеринки! — забывая, что она сама же живописала этого августейшего бражника на полотне и
поместила его в первом поле моего утреннего зрения и сознания.
— То-то приведут… Только вот у них
король какой-то, прямо сказать, замухрыжный. Совсем звания своего не соблюдает. Только слава, что
король! — недовольно
заметил Федотов и внушительно прибавил: — Ты ежели
король хоть и черного народа, а все должен себя соблюдать, а то шляется по улицам, и никто его не боится… А
короля должно бояться!
— Это доказывает только, что его величество знает поговорку: «По одежке протягивай ножки», —
заметил, улыбаясь, капитан, — и не грабит своих подданных, как грабят разные магараджи Индии, позволяющие себе безумную роскошь… Страна небогатая, и
король получает на свое содержание очень скромные суммы, назначенные парламентом…
Да, пока достаточно и этого. Ты
заметил, что большая буква снята с моего «я»? — она выброшена мною вместе с револьвером. Это знак покорности и равенства, ты понимаешь? Быть равным с тобою — вот клятва, которую я принес себе и Марии. Как
король, я присягнул на верность твоей конституции, но не изменю клятве, как
король: от прежней жизни моей я сохранил уважение к договорам. Клянусь, я буду верным твоим товарищем по общей каторге нашей и не убегу один!
Затем принцесса поверяет Гамильтону предположения о дальнейших своих действиях, говорит, что намеревается проехать в Константинополь сухим путем через Венгрию, но
замечает, что такое путешествие небезопасно: венгерский
король Иосиф II находится в союзе с Екатериной, и, проезжая через его владения, она может быть открыта.
— Кто
посмел произнести эти дерзкие слова? — вскричал
король и топнул ногою.
Но вдруг взгляд мой
замечает ненавистную маленькую фигуру, приютившуюся в тени каштана, и я бросаю новое оскорбление Юлико — не
королю воображаемой сказки, а настоящему Юлико с длинным носом и мышиными глазками...
Помню, что он долго говорил нам о том, что ждет Испанию, если она не расстанется с таким политиком, как Прим, который
метит ни больше ни меньше как в
короли.
Году не длилось такое житье. Ведомость пришла, что прусский
король подымается, надо войне быть. Князь Борис Алексеич в полках служил, на войну ему следовало. Стал собираться, княгиня с мужем ехать захотела, да старый князь слезно
молил сноху, не покидала б его в одиночестве, представлял ей резоны, не женскому-де полу при войске быть; молодой князь жене то ж говорил. Послушалась княгиня Варвара Михайловна — осталась на горе в Заборье.
После приема Александр Васильевич пошел пешком по улице. За ним валила толпа народа. Придя на гауптвахту, он
заметил, что караулу был принесен обед, сел вместе с солдатами, с большим аппетитом поел каши и затем поехал к французскому королю-претенденту, жившему в Митаве.
— Чу! что-то кричат? не везут ли уж его?.. Умру с тоски, коли не удастся его видеть. Говорят, что у него на шее бочонок с золотом, за который он было хотел, Мати Божия! продать своего
короля: колесо-то проедет по нем, бочонок рассыплется, и тогда народ
смело подбирай червончики!
— Хотим за
короля,
меч на Иоанна!
Изменить Руси и православию, поддаться иноплеменному
королю, просить себе от еретика латышского святителя и этим накликать на себя и гнев Божий, и правосудный
меч государев?
Изменить Руси и православию, поддаться иноплеменному
королю, просить себе от еретика латышского святителя и этим накликать на себя и гнев Божий и государева правосудия
меч?
Несмотря, что речь шла только о ногах, Август должен был снять с головы корону и скрепя сердце поздравить с нею нового польского
короля, указанного
мечом победителя.
— Школьное умствование, вылупившееся из засиженного яйца какой-нибудь ученой вороны! Налетит шведский лев [Шведский лев — имеется в виду шведский
король Карл XII (на гербе Швеции — изображение льва).], и в могучей лапе замрет ее вещательное карканье! От библиотекаря московского патриарха ступени ведут выше и выше;
смею ли спросить: не удостоится ли и царь получить от вас какую-нибудь цидулку?
Ты, галицкий князь Осьмомысл Ярослав,
Высоко ты сидишь на престоле своем златокованом,
Подпер Угрские горы полками железными,
Заступил ты путь
королю,
Затворил Дунаю ворота,
Бремена через облаки
мечешь,
Рядишь суды до Дуная,
И угроза твоя по землям течет,
Ворота отворяешь к Киеву,
Стреляешь в султанов с златого престола отцовского
через дальние земли.
Вскоре бумажный
король заметил ее в окнах дома; она носилась в веселом танце, окруженная целой толпой кавалеров, раскрасневшаяся от оживления и жары.
— Но я сама бедна, и у меня нет ни одного лишнего гроша, который я могла бы отдать
королю, — сокрушенно
заметила вдова.
— Non, ce n’est rien, je voulais dire seulement… [ — Нет ничего, я хотел только сказать…] (Он намерен был повторить шутку, которую он слышал в Вене, и которую он целый вечер собирался
поместить.) Je voulais dire seulement, que nous avons tort de faire la guerre pour le roi de Prusse. [ — Я только хотел сказать, что мы напрасно воюем за прусского
короля.]
Король королеву по круглой головке погладил, свите рукой махнул — расходись,
мол, братцы, что ж нам карасями пучеглазыми друг на дружку смотреть-то… Королевича на руки подхватил, к широкой груди притулил, — ни ответу, ни привету. Так втроем в опочивальню и ушли в тишину, как под лед нырнувши…
— De Bal-machevе! — сказал
король (своею решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику) charmé de faire votre connaissance, général, [[Бальмашев] очень приятно познакомиться с вами, генерал,] — прибавил он с королевски-милостивым жестом. Как только
король начал говорить громко и быстро, всё королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не
замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
Сам
король караулы и похерил, своей властью пищали у часовых поотобрал, — расходись,
мол, по казармам слонов слонять, а немого
короля тишина укараулит…
— Не извольте беспокоиться. Пошлите, ваша милость, суседскому
королю с почтовым голубем эстафет: в энтот,
мол, вторник в семь часов утречком пусть со всем войском к границе изволят прибыть. Оружия ни холодного, ни горячего чтоб только с собой не брали, — наши,
мол, тоже не возьмут… И королевскую большую печать для правильности слова приложите, только всего и расходов.
Как,
мол,
король со свитой квас выдули да как колдунок с отчаянной злости наговор на кротовьей костке сделал, все королевство речи лишил…
Шарахнулась тут свита, завертелись охотнички… Слыханное ли дело, чтобы людям молчать, псам разговаривать? А псы так и надсаживаются. Лопнули ремешки, собачки по осиннику так и брызнули… Ан
король ни с места. Лоб перчаткой утер да гневный знак доезжачему сделал: труби,
мол, в рог, сзывай их, вислозадых, назад, — какая,
мол, теперь охота…
Прибежали на крик постельные девушки, стража у дверей на изготовку взяла, — в кого стрелять, неизвестно. Старик
король поспешает, халатной кистью пол
метет, за ним кот любимый, муаровой масти, лапкой подыгрывает.
Докладает тем часом седому
королю любимый его адъютант: так-то и так, Ваше Величество, солдатишка такой есть у нас завалящий в швальне, солдатские фуражки шьет. Молоканского толку, не пьет, не курит, от говяжьей порции отказывается. Добивается он тайный доклад Вашему Величеству сделать, как войну бескровно-безденежно провести. Никому секрета не открывает. Как,
мол, прикажете?